24 августа 2024 года ушёл из жизни выдающийся конструктор высокоточного управляемого ракетного вооружения Олег Иванович Мамалыга. Лауреат Государственной премии, Премии Правительства РФ, кавалер орденов Октябрьской революции, Трудового Красного Знамени, «Знак Почёта». Являлся членом-корреспондентом РАРАН.


Вероника Ушакова

Имя Олега Ивановича неразрывно связано с именем «Искандер». «Молодой царь Македонии Александр стал одним из величайших завоевателей. Его войско славилось быстротой, дерзостью, неустрашимостью, манёвренностью, слаженностью действий. <…> имя стало символом победы». Это строки из книги воспоминаний Олега Ивановича «Дорога к «Искандеру-М», вышедшей в свет в 2017 году, начало главы, посвящённой любимому детищу, которое он всегда отождествлял с великим полководцем.

В ряде изданий пишут, якобы знаменитый российский оперативно-тактический комплекс (ОТРК) разрабатывался для иностранцев, потому и дали ему восточное имя. На деле разработка была задана в начале 1980-х, когда развал Советского Союза не мог присниться в страшном сне, как и активная торговля советским оружием за рубеж. В те годы укрепляли боевую мощь собственной армии, всё лучшее шло в её арсеналы. Новый ОТРК, который получил своё имя в Министерстве обороны СССР, должен был прийти на смену тактическому ракетному комплексу «Точка-У». Главная задача — увеличить дальность полёта ракеты. «Точка-У» била на 120 километров, «Ока» — на 400 километров. Между этими финишными точками оставался довольно большой интервал.

Но случился в истории страны «феномен» по фамилии Горбачёв, который в 1985 году стал генеральным секретарём Коммунистической партии СССР. Задумал перестройку с гласностью да дружбу с американцами. С этого момента и началась история «Искандера-М»…

Но об этом чуть позже.

…На дворе счастливый 1951-й. Олегу восемнадцать. Он не забыл бомбёжки на вокзале в Ростове, откуда он, мама и бабушка уезжали в эвакуацию, и в бакинском порту, где пересаживались на танкер. А потом, через месяц пути, два белых пятна — лица мамы и бабушки, мятущихся в тифозном бреду. После этого провал… Всех троих сняли с поезда в Чимкенте, но выжить сумел он один.

Шесть лет мирной жизни и юность берут своё. Отец — артиллерист, командир полка, гвардии полковник — вернулся с фронта, грудь в орденах. С новой женой — доброй, замечательной Ольгой Георгиевной, гвардии майором медицинской службы. Она стала мальчику второй мамой. Переехали в солнечный Краснодар. Поселились в белостенном домике. В соседи к бывшему комполка потянулись друзья и однополчане. Часто собирались вместе, вспоминали былое, разговаривали.

Вместо трофеев Иван Денисович привёз списанный, видавший виды и побывавший во многих передрягах мотоцикл М-72, самый массовый в то время в Советской армии. Олегу не так важно было, что отступил голод, еды, как и до войны, стало вдоволь. Что в школе тепло и можно не сидеть на уроке в пальто и валенках. Мысли занимает трёхколёсный механизм, изрыгающий пары бензина. Когда отец чинит свой транспорт, Олега не оторвать. Он не пойдёт с друзьями на речку, на прогулку, и звать его бесполезно. Зато, когда агрегат снова поставят на ход, с большим удовольствием лихо покатает. По весне был городской мотокросс по пересечённой местности. Проехал 50 километров и занял второе место.

Отец для Олега — высший авторитет. Парень во всём равняется на Ивана Денисовича. Хорошо учится. Много читает. Запоем проглотил «Двух капитанов». В полусотне километров, в Горячем Ключе, — дача-музей Вениамина Каверина. Прицепил за мотоцикл гуськом четыре велосипеда — поехали с друзьями на экскурсию. Олегу всё интересно. Он широко открытыми глазами смотрит на мир, впитывает новое, переосмысливает и создаёт внутри себя кладовую знаний.

Отец научил вещам, которые Олег пронёс через жизнь. Любить свою страну, ценить человеческую жизнь, приобретать друзей, всегда хорошенько подумать, прежде чем что-то сделать. А ещё тому, что металлическая конструкция может очень многое. Надо только немножко покумекать, как её заставить.

Институт парень выбирал по справочнику для абитуриентов. Зацепило, что в названии одного из вузов оказалось и слово «механический», и слово «военный». Туда — в Ленинградский военмех — и отправил документы. Золотого медалиста без экзаменов зачислили на конструкторский факультет.

А дальше — чудесная студенческая жизнь в прекраснейшем городе на земле. Лекции умнейших педагогов. Расчёты и чертежи. Столбцы пятёрок в зачётке. Морская практика на ракетных катерах и эсминцах. Приветливое общежитие. Весёлая компания добрых друзей. Белые ночи…

Пять с половиной лет пролетели как миг. Пришла пора прощаться с Невой и перебираться на берега другой реки — Оки, протекающей через центральную часть России. Выпускник кафедры «Ракетные двигатели на твёрдом топливе» получил распределение в Специальное конструкторское бюро (СКБ) под руководством Героя Социалистического Труда СССР создателя оружия Победы — миномётов — Бориса Ивановича Шавырина, в город Коломну Московской области.

К 1957 году шавыринское КБ завершило оснащение Советской армии миномётами всех необходимых калибров. Понимая, что разработки в этой сфере подошли к концу, Борис Иванович уже несколько лет вынашивал планы дальнейшей деятельности. С огромной заинтересованностью и энтузиазмом взялся за новейшее вооружение — управляемое ракетное. Переформировал КБ, организовал переобучение конструкторов — специалистов по артиллерийским установкам, занимался дополнительным оснащением предприятия. Все вузы, где имелись ракетные специальности, получили заявки СКБ на молодых специалистов.

К моменту приезда Олега Мамалыги полным ходом шло создание противотанкового (ПТУРСа) и зенитного управляемых реактивных снарядов. Противотанковому было суждено стать первым принятым на вооружение Советской армии (в 1960 году) под названием «Шмель».

Роли были уже распределены. Мамалыге досталась мелочь — система передачи форса огня от стартового двигателя к маршевому и воспламенители для стендовых испытаний. ПТУРС был оснащён двумя двигателями: стартовым и маршевым. Стартовый — более мощный, чтобы мог оторвать ракету от земли. Маршевый — для полёта на дальность 2 км. Система передачи огня позволяла «включить» маршевый двигатель, когда выгорал стартовый. Воспламенитель дистанционно активировал стартовый двигатель, так как персоналу по правилам техники безопасности предписано находиться в укрытии.

Самостоятельно, без чьих-либо подсказок Мамалыга выполнил задание. Тут же получил следующее — орган управления вектором тяги двигателя, насадок для нового противотанкового ракетного комплекса «Скорпион». Оформил на него первое в жизни свидетельство на изобретение.

Сложность работ, которые доверяли молодому специалисту, нарастала в геометрической прогрессии. Его перевели в отдел перспективных разработок, где поручили проработать вопрос применения прямоточных ракетных двигателей в революционной разработке СКБ — переносном зенитном ракетном комплексе «Стрела-2». В любом двигателе должно быть два компонента: горючее и окислитель. Если взять на борт ракеты только горючее, а окислитель — кислород — получать из земной атмосферы, вес ракеты значительно снизится.

А у Б.И. Шавырина — новый проект, который ему поручил лично заместитель председателя Совета Министров СССР Д.Ф. Устинов: мобильный стратегический комплекс с межконтинентальной баллистической ракетой. Причём не жидкостной, а твердотопливной. Твёрдое топливо — это как раз по части Шавырина.

И вот Олег Мамалыга, который всего шесть лет на предприятии, — в составе спецгруппы из 150 человек. Он сам не понимает, почему Б.И. Шавырин выбрал его. Но чувствует в себе силы и уверенность.

Спецгруппа — первый этап разработки по методике Шавырина. В малый численностью, но большой по количеству интеллекта коллектив он собирал самых талантливых. Здесь происходил мозговой штурм. Итогом становился аванпроект.

Мобильный комплекс должен иметь настолько малый вес, чтобы мог передвигаться по автомобильным и железнодорожным мостам. Во время одного из обсуждений Олег Иванович предложил использовать в качестве двигательной установки 1-й ступени твердотопливный ракетно-прямоточный двигатель, преимущества которого он к тому моменту хорошо изучил. Такой двигатель значительно уменьшал стартовую массу ракеты.

Ещё одним принципиальным отличием комплекса стал миномётный старт. Всё вместе давало замечательные массовые характеристики. Вес ракеты оказывался равным 29 тоннам. Габариты тоже получались невелики. «Гном», — сказал как-то Б.И. Шавырин. Так ракета получила своё название.

В Коломне построили сборочную базу. Заводы страны изготавливали комплектующие. На свет готовилось появиться уникальное изделие.

Но родиться по министерско-кулуарным соображениям ему не дали. Кроме СКБ, на конкурсной основе аналогичный комплекс разрабатывал Московский институт теплотехники под руководством А.Д. Надирадзе. Под официальным предлогом: дескать, стране не под силу одновременно вести два проекта — тему «Гнома» закрыли.

Олега Ивановича Мамалыгу швыр­нуло от радости к боли. Была такая эйфория от замечательного результата разработки! Коэффициент сгорания топлива в ракете — главный критерий — оказался равен 0,99. Комплекс получался — просто красавец.

«Прошло полвека, а мне до сих пор до слёз жаль этот уникальный проект, — написал О.И. Мамалыга в книге воспоминаний «Дорога к «Искандеру-М». Ладно бы итогом нашей работы было посредственное, ничем не примечательное изделие. Тогда финиш был бы обоснованным. Но ведь достигли великолепнейших результатов. Наша ракета превзошла бы все существующие в мире. Закрытие темы было несправедливо, неправильно, незаслуженно. Резанули по живому. <…> Были потрачены годы работы и годы жизни. А что в ладони? Пыль, пустота».

Надирадзе в 1975 году сдал свой «Темп-2С». Но его вес составил 49 тонн — в полтора раза выше чем тот, о котором он заявил на совещании в Министерстве оборонной промышленности, где решалось, кому продолжить разработку.

Д.Ф. Устинов, который к тому времени стал министром обороны СССР, был также недоволен, что «Гнома» отправили на свалку конструкторской истории. Можно не сомневаться, что этого до мозга костей государственного человека возмутил не только отказ от яркой перспективной разработки, но и разбазаривание государственных средств. Построили сборочную базу, несколько лет платили зарплату людям, которые наработали значительный опыт. И что — пусть всё быльём порастёт?

Думается, именно с подачи Дмитрия Фёдоровича взамен «Гнома» коломенскому предприятию передали разработку мобильного тактического ракетного комплекса (ТРК), естественно, также на твёрдом топливе.

Осенью 1965-го скоропостижно и безвременно ушёл из жизни Борис Иванович Шавырин. На пост руководителя был назначен не менее выдающийся конструктор Сергей Павлович Непобедимый.

В это же время у СКБ сменилось название. Оно стало называться Конструкторское бюро машиностроения (КБМ).

ТРК должен был иметь дальность 70 километров. Главный упор — на точность и скрытность применения. Предназначение — уничтожение ключевых целей на тактической глубине построения войск противника. В их числе аэродромы, скопления бронетехники и живой силы, полоса укреплений.

Важнейшая роль в создании «Точки» принадлежала Сергею Павловичу Непобедимому и Николаю Фёдоровичу Журавлёву, начальнику конструкторского бюро № 5 в составе КБМ.

На Олега Ивановича первым делом легло исследование аэродинамических свойств ракеты, которое вместе с коллегами провели в Центральном аэрогидродинамическом институте. Несколько месяцев он там практически жил.

Наконец основные технические решения и состав комплекса определены. Начинались полигонные испытания.

Проверочной базы для комплекса такого уровня не существовало. Уникальные стенды разрабатывали сами. В частности, сделали стенд упругой подвески. Заневолили ракету с помощью тросов и пружин, обвесили датчиками и запустили двигатель.

Все укрылись в бункере. Но Олег Иванович не из тех, кто может усидеть под землёй. Вместе с Александром Галашевским, заместителем главного конструктора ЦНИИАГ, вылезли смотреть. Уж очень волнующе и любопытно. Ракета заревела — по спине побежали мурашки. Из сопла вытянулся длинный оранжевый шлейф. Тросы натянулись. Выдержат ли? Ведь должна выгореть почти тонна горючего.

Наконец, двигатель затих. От бетона жар. На плиты не наступить. Ракета раскалённая. Три часа остывала. Зато получили потрясающую информацию. Она позволила выявить многие неизвестные дотоле и непонятные моменты и найти пути их устранения.

С началом отработки изделия в жизнь разработчиков вошёл полигон Капустин Яр. Олег Иванович провёл там примерно половину из тех лет, что были отведены на отработку. Летом — в гимнастёрке, зимой — в военном полушубке. И всегда, когда на полигоне, с бородой. Так легче переносить морозы. Да и в быту проще.

Приходилось учитывать такие вещи, как график полёта американских разведывательных спутников. Орбитальный шпион пролетал над Астраханской областью каждую ночь в три часа. Поэтому ракету часто пускали в глухой предрассветный час: между тремя и четырьмя.

Отрабатывая комплекс, коломенские конструкторы учили офицеров и бойцов обращаться со сложной аппаратурой. Это пошло на пользу. Выкристаллизовывались основы методик, которые впоследствии КБМ использовало при создании новых комплексов.

Комплекс подтвердил заявленные характеристики. Стрелял на дальность 15–70 км. Время подготовки к пуску с марша равнялось всего 16 минутам. А из состояния готовности № 1 — 2 минуты 20 секунд.

Человеку, далёкому от управляемого ракетного вооружения, время покажется второстепенной характеристикой. А вот для военных она очень важна.

Олег Иванович рассказывал, как однажды побывал на войсковых учениях. Организаторы решили провести залп двух десятков различных ракет.

Стояло обычное засушливое астраханское лето. Пусковые установки загнали в окопы. На двух пусковых ТРК «Луна-М» направляющие стоят под наклоном, ракеты видны и с земли, и с воздуха. Восемь ракет комплекса 8К14 и шесть «Темпа-С» нацелились в зенит вертикально, их высота 8–12 м. Вокруг суетятся расчёты. Заправляют горючим. Подъезжают и отъезжают машины-заправщики. Стоит какое-то оборудование. Шум, гам. Крики командиров. Гул моторов. Завидная цель для авиации.

И только две пусковые установки «Точки» — словно невидимки. Затянуты маскировочной сеткой, такой же жёлто-зелёной, как трава. Даже с близкого расстояния не разглядеть. Ракеты лежат горизонтально, створки пусковых закрыты. Рядом ни души. Расчёт — в кабине. Полная тишина.

«В этот момент я особенно остро осознал мудрость и дальновидность тех военных, которые задали нам тактико-технические требования на «Точку», и конструкторскую мудрость нашего коллектива разработчиков. От нас требовалось обеспечить скрытность подготовки к пуску — мы её обеспечили. Прицеливание, расчёт и ввод полётного задания, включение всех систем, обеспечивающих пуск, происходят, пока ракета лежит горизонтально, ничем не выдавая своего присутствия. Лишь за две минуты до старта поднимается её остроконечное тело», — пишет Олег Иванович в своей книге.

Миг — и ушла в полёт. Створки пусковой тут же закрылись. В боевой обстановке машина может немедленно уходить, чтобы не быть уничтоженной ракетой, пущенной в ответ.

Создание «Точки» было в некотором роде «генеральной репетицией» перед разработкой армейского комплекса — оперативно-тактического назначения, действующего уже на дальность 400 километров. Именно на этой глубине построения войск вероятного противника располагается 80 процентов важнейших целей, которые обеспечивают боеспособность войск на переднем крае: командные пункты, скопления бронетехники, аэродромы, подразделения противовоздушной обороны, объекты инфраструктуры и так далее. Лишить противоборствующую армию наступательного импульса можно, если точным ударом вывести из строя ключевое звено.

Сергей Павлович Непобедимый назначил Мамалыгу ведущим конструктором комплекса «Ока». Олегу Ивановичу пришлось заниматься эскизным проектом. Это был самый сложный момент. Именно на этом этапе надо было удерживать весь набор, составляющий «начинку» ракеты, в габаритном и весовом пространстве.

Приходилось проводить советы главных конструкторов, взаимодействовать с огромным количеством представителей предприятий-смежников. Всегда на Совете присутствовали военпреды и ключевые лица из Главного ракетно-артиллерийского управления.

Работа шла в очень напряжённом ритме.

Когда собирали первую ракету «Оки», характеристики, которые выдала контрольно-проверочная аппаратура, оказались не теми, что нужно. Сроки поджимали. Тогда и Мамалыга, и его коллеги, забыв о себе, перешли на круг­лосуточный режим работы. Семь дней жили в сборочном цеху. Спали в кабинете начальника, а то и на сборочной площадке, составив в ряд несколько стульев. Профком организовал трёхразовое горячее питание. Проблему, конечно же, решили. По-другому и быть не могло.

«Ока» получилась необыкновенным комплексом. Для пуска ракеты было неважно расположение ракеты относительно цели. Система управления в полёте разворачивала её на нужный курс, позволяя менять угол на 90 градусов в обе стороны. У «Точки» этот угол составлял 15 градусов.

Дальность полёта — 50–400 км, угол старта — 80°, время пуска из готовности № 1 — 2 минуты 10 секунд, с неподготовленной позиции — 14 минут 50 секунд. Прицеливание проходило при закрытых створках пусковой. Самоходную пусковую установку обслуживал расчёт всего из трёх человек: командира, оператора, водителя.

Военным «Ока» нравилась. Многие говорили, что это лучший комплекс, с которым приходилось иметь дело.

Комплексу задали условие работы в диапазоне от -50 °С до +50 °С.

Олегу Ивановичу пришлось испытывать «Оку» зимой в Забайкалье.

Она вела себя превосходно. Пусковая четырёхосная, все колёса ведущие. Смазка не загустевала. Всё вращалось, двигалось, исправно и безотказно функционировало.

«Ока» надёжно закрыла границы СССР. Её разместили как на советских западных рубежах, так и на территории дружественных стран: Болгарии, ГДР и Чехословакии. За счёт дислокации и дальности в 400 км она перекрывала значительную территорию европейского континента, став важнейшим условием сдерживания «холодной войны», особенно в части её ядерной составляющей.

Точным попаданием одной ракеты «Ока» могла уничтожить пусковую установку оперативно-тактической ракеты, дальнобойную артиллерию, систему залпового огня и другие ключевые объекты. Причём оттуда, откуда и не ждали. Мобильный ОТРК мог нести боевое дежурство где угодно.

За разработку комплекса Олегу Ивановичу Мамалыге и начальнику отдела КБМ Владимиру Алексеевичу Матюнину была присуждена Государственная премия СССР. Многие их коллеги получили ордена и медали. А первый заместитель главного конструктора КБМ Андраник Смбатович Тер-Степаньян был удостоен звания Героя Социалистического Труда СССР.

С 1980 по 1987 год промышленность изготовила и поставила в войска 106 боевых машин и 360 ракет ОТРК «Ока». В войсках создавались специальные учебные центры по освоению нового вида оружия. Для солдат и офицеров было предметом гордости служить в ракетной бригаде ОТРК «Ока».

На дворе 1987 год. Горбачёв и Рейган решили заключить Договор о ликвидации ракет средней и меньшей дальности и уничтожить ракетные комплексы дальностью от 500 до 5 500 км. В договор включают американские комплексы «Першинг-1А», «Першинг-2», советские «Пионер», «Темп-С», стратегические ракеты Р-12, Р-14, крылатые ракеты наземного базирования. …И «Оку» с дальностью 400 километров.

«Я сидел оглушённый, — описывал свои ощущения в книге Олег Иванович, когда на одном из совещаний в Минобороны до него донесли горькое известие. — Не сразу осознал, что под нож собираются пустить нашу ласточку, нашу гордость... Не помню, чем закончилось совещание, как садился в машину, как добрался до Коломны. Сутки находился в прострации. В последующие дни был выбит из рабочей колеи. Не мог больше ни о чём думать. Даже поделиться было не с кем. Информация подобного уровня строго засекречена. Товарищи занимались обычными делами, смеялись, шутили. А у меня ком в горле стоял».

Как разработчика комплекса его включили в группу экспертов. Комиссия заседала каждый день с 18:00 до 23:00. После рабочего дня в КБМ он садился в служебную машину и ехал в Москву, чтобы подвергнуть своё сознание невыразимым мучениям. Пытался отстоять «Оку», объяснить всем этим людям и через них донести до генерального секретаря М.С. Горбачёва, что уничтожение «Оки» — неверное решение. Она — наша защитница. И она не летает на 500 километров.

После одного из совещаний представитель Министерства иностранных дел ткнул пальцем в его сторону и сказал председателю комиссии: «Больше этого человека на совещания не приглашайте».

Поездки в Москву прекратились

Договор вступил в силу 1 июня 1988 года.

Поэтапно, шаг за шагом, в течение нескольких лет американцы добились уничтожения комплекса во всех странах, где он стоял на вооружении.

Боль потери не сломила КБМ. Разработчики тяжело переживали. Но они понимали, что нужно закрывать брешь, образовавшуюся в обороне страны. Сергей Павлович Непобедимый напрямую обратился к Горбачёву с просьбой разрешить развернуть работу по комплексу, характеристики которого гарантированно не подпадали бы под действие Договора.

Сергея Павловича поддержали военные и руководители министерств. В результате в начале 1988 года вышло Постановление ЦК КПСС и Совмина СССР о развёртывании опытно-конструкторских работ по ОТРК «Искандер».

И вновь засучив рукава в Коломне принялись за работу. Экономика страны целенаправленно разрушалась. Закрывались заводы, военные училища, сокращалась армия. Зарплату в оборонке платили нищенскую. Люди массово увольнялись и с двумя высшими образованиями шли торговать пивом, чтобы заработать на пропитание.

Но теперь на «Искандер» возлагали совсем другие надежды и задали качественно иные характеристики.

Ракета должна преодолевать противоракетную оборону противника, быть невидимой для средств радиолокационного обнаружения. В отличие от «Оки» — не иметь ядерного заряда, поэтому быть исключительно точной. Управляться по всей траектории.

Как и предшественники, комплекс должен был быть мобильным, автономным, со скрытной подготовкой к пуску.

Кооперация разработчиков при создании «Искандера» достигла 150 предприятий. Проходили многочисленные общие совещания. Всё это легло на плечи начальника отделения по разработке ТРК и ОТРК Н.Ф. Журавлёва и О.И. Мамалыги как его заместителя.

В феврале 1988 года Николай Фёдорович Журавлёв ушёл на заслуженный отдых. Не он один подорвал здоровье на таком, казалось бы, спокойном поле деятельности, как конструирование вооружения. Редко кто задумывается, насколько сложная и нервная работа у представителей данной профессии и сколько сердец откликнулось барабанной дробью, когда нажималась кнопка «пуск», а ещё больше — при отказах из-за неполадок.

Сергей Павлович Непобедимый защитил эскизный проект. Но осенью того же года также был вынужден покинуть стены КБМ — его вынудила перестройка.

Начальником и главным конструктором трудовой коллектив избрал (осознайте фарс, заключённый в слове «выбрал» — как картошку на рынке) Николая Ивановича Гущина. Он дал Олегу Ивановичу полную свободу действий.

В ходе дальнейшей работы, обсуждений с военными и смежниками «Искандер» решили сделать гораздо более сильным и могущественным.

Новый ОТРК получался совершенно иным изделием, выполненным на основе других технологий, более совершенным. Он вобрал в себя передовые достижения не только отечественной, но и мировой науки и промышленности.

Олег Иванович предложил разместить в кузове две ракеты вместо одной. Причём каждая ракета должна стрелять по своей цели.

Реализация блестящих конструкторских решений требовала финансирования. А деньги давали по копеечке. Работа над «Искандером» держалась в значительной степени на энтузиазме и патриотизме предприятий ядра ко­операции: КБМ, ЦНИИАГ, ЦКБ «Титан», ГосНИИМаш — и при поддержке ГРАУ.

Первый пуск состоялся через целых пять лет после начала разработки — 18 февраля 1993 года. Олег Иванович навсегда запомнил этот день. И даже время: 19 часов 40 минут.

Как всегда, он не усидел в бункере. Широко раскрытыми глазами жадно вглядывался в тёмную ночь, освещённую пламенем, вырывавшимся из сопел.

Вот ракета сошла с направляющей, пошла вверх, поднялась высоко, легла на нужный курс. Через несколько минут пришло сообщение: всё хорошо, попали.

Через четыре дня после исторического события вышел Указ Президента РФ о развёртывании опытно-конструкторских работ по новой модификации ОТРК — «Искандер-М», в соответствии с ТТЗ, основанным на новом подходе к построению комплекса и оптимизировавшим все решения по «Искандеру».

В 2006 году ОТРК «Искандер-М» в базовой комплектации с ракетой единственного типа был принят на вооружение.

За создание комплекса О.И. Мамалыге и его коллегам из состава разработчиков была присуждена премия Правительства РФ.

Сразу после государственных испытаний «Искандера-М» Олег Иванович принял решение: пора на восьмом десятке лет отходить от дел.

«Искандер-М» задумывался с потенциалом для модернизации. Чтобы можно было наращивать боевые, эксплуатационные и прочие возможности и не создавать под каждую новую цель новый комплекс. Уже почти двадцать лет КБМ и предприятия кооперации совершенствуют комплекс, делают более могущественным. А Олег Иванович, который всегда был в курсе событий, связанных с его главным детищем, этим гордился. Внимательно следил за всеми новостными сообщениями, где говорилось о применении комплекса.

«В «Искандере-М» заложено очень много, — рассказывал Олег Иванович — Его надо до тонкостей изучить. Это очень сильное оружие, возможности которого мало кто знает».

Ему ли не знать! Он знал своего Сашку (так всегда шутливо и любовно называл комплекс) от первого до последнего винтика, от первой до последней линии на чертежах, от первой до последней буквы в технической документации. Отпечатки его пальцев есть на всех узлах опытных образцов.

Имя «Искандер» придумали военные. Поначалу ничего особенного комплекс из себя не представлял. Это было продолжение работ по «Точке» и «Точке-У». Но, как говорится, как яхту назовёшь, так она и поплывёт. Имя великого победителя стало знаковым.

Знаковым стало и имя Олега Ивановича Мамалыги. В последние два с половиной года это ощущается, как никогда прежде. Взорванные составы с американским вооружением, скопления бронетехники, склады боеприпасов — вот вклад на пути к миру. Человек уходит, а его дело продолжает жить.

Он всегда стремился побеждать силой конструкторской мысли. И это получалось на двести процентов. Мечтал написать книгу — тоже сбылось. Олег Иванович сумел реализовать все свои таланты и стремления.

Он и сам Искандер — победитель.